Жизнь сводила меня с разными людьми, в основном с хорошими, отзывчивыми и весёлыми. А ситуации бывали разные. Вспомнишь, улыбнешься, иногда взгрустнешь, но жизнь продолжается, хотя, сравнивая былые времена с нынешними, приходишь к выводу, что раньше жили веселей и как-то дружней. Работа была, производство тоже, жильё строилось, детишки рожались, а молодёжь уверенно смотрела в будущее.

Вот и в армию шли с гордостью, не отлынивали, как в 90-е. Служба давала самое главное: уверенность, смекалку, стержень какой-то в жизни. Ну а служить мне привелось с нашими земляками, Василием Крапивиным из Сояны, Петром Минькиным и Володей Окуловым (тот, что перевозками с сыновьями занимается). Как раз с ним-то я и вспомнил одну армейскую историю.

Служили мы в Амдерме, и нас с Володей как самых надёжных, закалённых крепкими морозами, настоящих трудяг перебросили в Тикси, это южный берег моря Лаптевых. А оттуда на вертушках - на точку за 200 км, на реку Оленёк. Высадили, построили, а старшина Мунтян – молдаванин, и говорит: «Есть две новости: одна хорошая, другая не очень. С какой начать?».   «С хорошей» - отвечаем. «Товарищи солдаты! С сегодняшнего дня самоволки разрешаются, идите куда хотите». Ну, мы заулыбались. Вот это новость! Свобода, ура! А старшина продолжает: «Есть захотите – придёте. Ну а вторая новость не очень, нужно доесть запасы сухой картошки, её примерно до ноября хватит». Да что нам эта картошка, когда дана свобода!

Ну вот, стали мы оглядываться, куда можно свалить, а кругом никаких деревьев, одни карликовые берёзки и насколько хватало взгляда – пустые северные просторы. Сопки каменистые, да мох на них, тушканчики бегают, и море разноцветья. Тундра очень быстро и красиво зацветает. Лета как такового не бывает. Купаться мы, правда, пытались. Найдешь в тундре малюсенький ручеёк, идёшь по нему и натыкаешься на яму. Где-то примерно 2 метра в ширину, 4 в длину, а глубина - чуть больше метра. Бегаешь кругом этой ямы, на ходу раздеваешься, одежду скидываешь без остановки, подбегаешь к яме, ныряешь и сразу выскакиваешь – вода-то холодная. Выскакиваешь, и на следующий круг заходишь, и всё без остановок. Встал – смерть. Мильярды комаров на свежие тела накидываются, а они голодные, черти, - страсть. Вот так и купались. Рыба, правда, в реке была, похожа на горбушу, а мясо белое. Мы её на сковородках жарили для разнообразия рациона.

Ну а в самоволку-то ходили только один раз и всё. Вдоль реки однажды километров 10 прошагали. И никогошеньки. Пустота. Правда, что интересно. Вот сколько мы шли, прямо в берегу слой угля метров 5-6 открыто лежит. И столько его там, не сосчитать. Это уж потом я смотрел атлас полезных ископаемых России, так там такие залежи, не на одну сотню лет хватит. Ну вот, значит, шли мы, шли, и смотрим, а в обрыве на берегу штольня виднеется, вагонеточки небольшие лежат, рельсы из штольни торчат. Интересно стало. Залезли, а там двери в штольню. Открыли, и как опахнуло холодом. Всё в инее снежном, обмёрзло, а в глубине штольни - туши оленей лежат. Якуты припасли, когда мимо со стадами кочевать будут, тут и харч в наличии. Потом уж мы узнали, что штольню американцы вырубили. Они там до 1934 года на зверобойку ходили на шхунах, на зимовку вставали и угольком российским затаривались.

А на берегу моря в сторону Северного полюса локаторы стояли, не такие, как сейчас, а как щиты, высокие, метров по 15 высотой, и в ширину – метров по 6. Ну вот, сижу я, значит, ночью за пультом, время где-то часа 4 утра, смотрю на монитор зеленый, ничего не происходит, стрелка зелёная бегает кругами. И вдруг вижу - шесть точек высветилось, глянул на ориентиры - американские бомбандировщики к нам чешут. Блин, а чё им здесь надо-то? Ну, думаю, ладно, летят и летят. А они, заразы, всё ближе, к нашим границам идут. Я за трубку, доложить командиру, что в нашу сторону летят самолёты в количестве шести штук. Звоню, а в ответ - тишина. Ну, думаю, ладно, может вдоль границы пройдут восвояси. Но, нет, эти гады прут прямиком на нас. Чувствую, покрываюсь испариной, а они уже нейтральные воды прошли и не сворачивают. А сзади страна. По спине холодный пот течёт. Я снова за трубку: «Товарищ командир, разрешите произвести захват вражеских целей». А у самого рука так к красной кнопке и тянется. В ответ - опять тишина. Да что такое, что он там изошёл что ли! Так и самолёты-то пролетят. Пот по спине ручьём льёт, руки трясутся. Мысль мелькнула: на строящийся БАМ летят, а там люди спят.   Я снова за трубку: «Товарищ командир, разрешите открыть огонь», а на том конце - ни звука. И тут слышу, кто-то меня по плечу хлопает. Смотрю, а это Окулов. «Никола, хорош орать во сне, всех в казарме разбудишь». Ё-моё, так это был сон! Ну, с меня как камень свалился, а сам весь потный, нервный. Вот блин, думаю, приснится же такое.

Ну а после армии жизнь покатилась по своей дорожке. Работа, командировки по стройкам. Строили-то в то время много. И жильё, и фермы, и мастерские. И жизнь была как-то устроена, уверенность была в завтрашнем дне. А сейчас люди на города уезжают. И чего они туда пихаются, в эту городскую суету, как там живут? Непонятно. Вот в городе выбраться на природу – событие. А у нас природа рядышком. Сел в машину - и через 15 минут ты в лесу. А природа на Мезени – красота! Ну и, конечно, рыбалка. Вот отдых, так отдых. Правда, достают комарики, мошкара. Но это уж для птиц природа придумала. Сидит в гнезде маленький утенок, ходить не может ещё, а кушать хочется. Вот он ротик свой откроет, а туда комары на красное и ползут. Ему остается только успевать их нямкать. За день-то он сколько их изведет. Смотришь и сытой. Не-ет, не променяю я Мезень на города с ихними запахами. Даже когда из Архангельска прилетаешь, на трап самолета выходишь и надышаться не можешь. Вот какой воздух у нас!

Вспомнился мне один случай, был он в прошлом году на рыбалке в Тимощелье. Стоим мы с мужиками на берегу, о разном разговоры ведём, ждём, пока очередь подойдёт. Смотрим, два крутых лимузина катят по берегу. Ну, наверняка, приезжие. Точно, выходят из машин москвичи, все такие крутые, и нас спрашивают, как, мол, рыбалка? Мы отвечаем, что поклевывает понемножку. Они очередь заняли, лодки-резинки доставать стали. Только смотрим мы, что-то с одним из приезжих не то твориться. Весь побледнел, припал на одно колено, а ртом воздух, как рыба, хватает, за горло схватился. И тут Петрович, Шульгин-то, старый служака (уж как он сообразил, непонятно) кричит другому москвичу, чтоб заводил машину. Тот кинулся к машине, быстренько завёл. А Петрович (ну мужик, ну голова!) схватил бедолагу за шиворот и, несмотря на свои больные насквозь ноги, поволок его к машине. Сунул его голову к глушителю. «Дыши глубже» - орёт тому. Мужик рот раззявил и давай им дым хватать. Смотрим мы на все это, а через минуту мужик-то задышал, а через пять - ожил. На ноги потом встал, руку Петровичу долго пожимал, за спасение благодарил. Ну а мы рты раскрыли, глядя на всё происходящее. И только потом до нас дошло, что москвич чистым мезенским воздухом чуть не захлебнулся. А Петрович сразу как-то сообразил. Вот опыт у мужика! А всё армейская смекалка!

Николай Колотов.